Пробежать под радугой - Страница 42

Алан медленно мрачнел. Он догадывался, в чем дело, и не хотел портить праздник, но и радоваться ему, как все, не мог. Дети разбежались по своим комнатам, откуда теперь доносились восторженные вопли и восклицания — в спальнях поменяли всю мебель и обстановку.

Наконец Алан не выдержал. Пообещав Лорне, что они придут через минуту, он увлек Франческу в библиотеку, мимоходом заметив, что в коридорах теперь было светло и уютно, благодаря коврам на полу и светильникам на стенах.

Закрыв дверь и приперев ее собой для верности, Алан грозно сдвинул брови. Франческа безмятежно гуляла по библиотеке, рассматривая недавно протертые от пыли корешки книг.

— Ну? Нет ответа.

— Я говорю, что все это значит?

— Ты про что?

— Я про замок.

— Он здорово переменился. Вы просто молодцы. Давно надо было впустить сюда свет.

— Не пудри мне мозги!

— Ой, профессор, как некультурно вы выражаетесь! И я вас совершенно не понимаю.

— Все ты понимаешь. Ты меня обманула!

— Когда это?

— В парке!

— Где это?

— У Питера Пэна!

— Кто это?

— Франческа, прошу, будь серьезнее. Ведь я же сказал, что не могу принять благотворительности.

— Слушай, ты, профессор! Надоели мне твои упреки и подозрения. Мало того, что я, беременная, соглашаюсь идти за тобой в деревенский дом без удобств, ты еще и не доверяешь мне! Я ведь сказала — нет у меня денег! Я все вбухала в недвижимость. Сказала?

— Сказала.

— А недвижимость отдала детям. Сказала?

— Ну… сказала.

— И не соврала ни на секундочку! Недвижимость — вот она. Вторая — во Франции. А дети…

— То есть это мои дети?

— Это НАШИ дети, балда, понимаешь? Почувствуйте разницу, как говорится. Наши дети, которые заслужили хорошую и спокойную жизнь. Да, выкупила я замок, но потом продала его Мэри.

— Что-о-о?!

— Что слышал. Есть такой закон в английском законодательстве. Поскольку она его должна была унаследовать, то обошлось без большей части налогов.

— А вырученные деньги?

— Их я вбухала в дом в Жьене.

— И что теперь?

— Теперь там муниципальная школа. Они арендуют у меня дом мадемуазель Галабрю за символическую плату, а взамен содержат мадам Трюдо. Жалкие остатки капают на мой личный счет во Франции. Должна же я на что-то жить, когда ты меня бросишь?

— Как у тебя язык поворачивается… Погоди, но как Мэри могла купить замок?

— А мы с ней сторговались.

— Франческа!

— Алан. Пожалуйста, успокойся и отстань от меня. Я чудом стала богатой — имею право стать счастливой сама и сделать счастливыми всех окружающих. Отремонтировать дом Хоганам, помочь деньгами Джеку, мадам Трюдо. Превратить замок, в котором собираюсь жить с тобой, в настоящее гнездо для нашей семьи. Сделать так, чтобы Лори больше отдыхала. Чтобы Мак мог заниматься только тем, что любит больше всего на свете. Имею я право на это или нет?

— Франческа…

— Я люблю тебя, Алан. Я очень люблю тебя. Я люблю Мэри, Билли и Кэрри. Я люблю малыша, который еще размером с котенка и родится только весной. Я люблю и счастлива, я хочу, чтобы все вокруг были счастливы.

Алан молча привлек ее к себе. Они стояли, обнявшись, до тех пор, пока разъяренная Лорна не появилась в дверях, оставленных Аланом без присмотра, и не прогнала их из библиотеки вниз.

В конце апреля родился сын Франчески и Алана, Шон. Крестными родителями стали Эван МакБрайд и специально приехавшая из Дублина Люси Хоган.

Крестили малыша в маленькой старинной церкви Кинлох-Ранноха. Кэролайн волновалась больше всех и потому носилась вокруг церкви в продолжение всей церемонии. Билли в новом костюме маялся внутри, держа новые пеленки наготове.

Мэри выросла за эту зиму и превратилась в настоящую маленькую леди. Исчезли угловатость, непомерная худоба, милое личико налилось румянцем, и все соседи единодушно решили, что Мэри — вылитая мать, Дженна, упокой, Господи, ее душу.

Алана Пейна тоже было не узнать. Красивый, статный молодой лорд стоял, держа под руку свою жену, и улыбался спокойной умиротворенной улыбкой. Широкие плечи и грудь дышали силой, взгляд был прям и ясен. Многие уже и забыли, как хорош собой лорд из Кинлох-Ранноха, а теперь вот увидали воочию.

Праздничная процессия направилась к замку, где с утра командовала целой армией девчонок из деревни синеглазая Лорна Уоллес. Пир закатили на всю округу, и за длинным столом то и дело звучали здравицы в честь молодого хозяина, его жены, всех четырех наследников, ну и отдельно — раба Божия Шона.

Мало кто за столом знал небольшую тайну. Дело в том, что Алан и Франческа еще не обвенчались, а только расписались в книге у шерифа. Венчание все откладывали, потому что Франческа мечтала о красивом платье, а с ее животом можно было рассчитывать только на парашют.

В мае, когда маленькому Шону исполнился месяц, все многочисленное семейство снялось с места и отправилось в путешествие. Первым делом заехали в Дублин, к Хоганам, где были приняты как родные и провели три дня вместо одного вечера. Потом в Лондоне навестили миссис Джонс, сходили на экскурсию в Тауэр и покормили лебедей на берегу Темзы.

Ну а на сладкое их ждал самолет. Всего два часа — и младшие Пейны оказались в жарком лете. Франция-красотка, Франция-жеманница, Франция-душка распахнула им свои объятия, облила жарким солнцем, разом высветила золотистые веснушки на носах Кэрри и Билли, подрумянила щечки Мэри и ласково погладила по золотой головке маленького Шона.

Они бродили по Парижу, наперебой говорили по-французски и смеялись, ели горячие круассаны в маленьких кафе, кормили голубей и были счастливы. Когда Мэри, Билли и Кэрри отбегали подальше, Алан и Франческа целовались украдкой, а малыш Шон крепко спал в переносной люльке и во сне пускал пузыри.