Пробежать под радугой - Страница 17

Хотя, если вспомнить зеленые холмы и леса, старинные замки и милые маленькие деревушки, величественный Тауэр, Биг Бен, ангела на Пикадилли, Темзу и лебедей — тогда можно бы и вернуться, посмотреть, пожить, попить чаю с молоком в пять часов вечера.

А если она не понравится новому хозяину? В Англии у нее не осталось никого, домик в Дублине продан.

Да, но ведь и во Франции у нее нет никого и ничего, а все ее имущество умещается в дорожной сумке.

Значит, в путь, мисс Мэллори? До свидания, мадемуазель Франческа?

Морская душа Джейка Мэллори звала ее в дорогу. Французское сердце Сюзанны Ледуайе благословляло на новые встречи.

Франческа заснула с улыбкой на губах, а проснулась ранним утром с предвкушением чего-то необычного, чего-то, способного изменить ее жизнь.

В небе над Жьеном опять развесила разноцветные полотнища яркая радуга. Где-то вдали громыхал гром. Франческа распахнула окно и рассмеялась от переполнявшего ее счастья. Почему-то она была уверена, что все будет очень хорошо.

Она быстро умылась и вприпрыжку поскакала в кухню. Для очистки совести следовало посоветоваться с мадам Трюдо.

5

Мадам Трюдо перепугалась до смерти, заахала, прижала руки к могучей груди, а потом ринулась за подкреплением. Кофе с коньяком в данном случае требовались в неограниченных количествах.

Франческа, честно сказать, уже не особенно нуждалась в советах мадам. Она проснулась утром, уже точно зная, что поедет в Англию и примет предложение Пейна поработать на его друзей. Странная щекотка бегала по позвоночнику, и хотелось смеяться без всякой причины, а это было точным признаком того, что Франческу Мэллори потянуло с насиженных мест.

Она сидела и болтала босой ногой, ожидая, пока мадам Трюдо запасется чудесным лекарством. Настроение было отличным.

Мадам лихо плеснула коньяк в исходящую паром кружку и плюхнулась на соседний стул.

— Милая, я просто не знаю, что и сказать. Это все так неожиданно, так стремительно. Я женщина робкая, ты сама знаешь, мне никогда не давались смелые решения.

Мадам прильнула к кружке. Франческа рассмеялась.

— Ничего особенно смелого здесь нет, мадам Трюдо. Конечно, элемент неожиданности, да и вообще… На самом деле мне предстоит довольно однообразная работенка, да еще и не в самом захватывающем месте. Замки хороши на картинках. А воспитание детей — это повседневный и довольно тяжкий труд. У вас, к примеру, мне живется куда вольготнее.

— Душечка! Так оставайся! Я уже так привыкла к тебе, что не могу представить дом без твоего смеха и умелых рук. Я, конечно, ужасно тебя эксплуатирую…

— Что вы, мадам Трюдо, вы меня просто спасли, подобрали, словно кошку, на улице, приютили, дали работу — да я вам кругом обязана!

Расчувствовавшаяся мадам сделала щедрый глоток из остывающей кружки, помолчала, а потом неожиданно хлопнула кулаком по столу.

— И правильно! И нечего! Я пропустила целую жизнь, а все потому, что боялась, как бы чего не вышло. И Трюдо был хорош: жена должна сидеть дома, а не шастать… зачем нам эти курорты… чего мы не видали в Париже… Всю свою жизнь я просидела в этом несчастном городишке, ничего не видела, ничего не испытала! Даже любовника не осмелилась завести!

Франческа чуть не свалилась со стула. Мадам не производила впечатления разнузданной женщины. По крайней мере, раньше не производила.

Мадам Трюдо залпом допила кружку с остывшим кофе и погрозила ею Франческе.

— И не вздумай никого слушать, милая! Поступай всегда так, как велит тебе сердце! Что бы ни говорили — плюнуть и растереть. Ты — хозяйка своей жизни!

Франческа осторожно поддала жару:

— Так, значит, вы считаете, ехать?

— Ехать! Немедленно! Ехать — и точка. И пусть только попробует отрицать! У старой Трюдо голова варит. Уж что-что, а это я всегда отличу.

— Это вы, мадам, про что?

— А не важно! Главное — я голосую за то, чтоб ехать. И я уеду. Закрою эту богадельню, возьму котов и уеду… в Париж! В Марсель! В Рим! На кой я копила эти деньги? Вон, у Галабрю их в десять раз больше, а нужны они ей сейчас? То-то. А я их возьму и истрачу. Вот истинное слово, провожу тебя и уеду в круиз.

— Браво! Ура?

— Ура!

В честь эпохального решения мадам Трюдо налила себе и Франческе чистого коньяка, без всякого кофе, и они звонко чокнулись кофейными чашками. В этот момент мсье Пейн робко заглянул в кухню. Передвигался он уже с помощью палки, а ходил на редкость бесшумно.

— Простите, мадам Трюдо, но я звонил и хотел… Франческа, так вы здесь?

Тут он увидел початую (вернее сказать, почти допитую) бутылку коньяка на столе, раскрасневшихся Франческу и мадам с кофейными чашками в руках, и брови его изумленно поползли вверх.

— Дамы, дамы, а не рано ли вы начинаете?

— Вам налить, мсье Пейн? Стоит выпить за такое дело, честное слово.

— За какое, простите, дело? Я что-то не совсем…

— Ну как же! Наша Франческа покидает мой дом, отправляется на родину, а виноваты в этом вы, шалун!

Ошеломленный “шалун” безропотно принял из рук мадам третью чашку и покорно выпил до дна, а потом с радостным изумлением повернулся к Франческе.

— Так это правда? Вы едете?

— Да. Ночь раздумий, совет старшего друга — и я готова на педагогический подвиг.

Ей было приятно… нет, это слишком слабо сказано! Ей было УЖАСНО приятно видеть, как осветилось улыбкой бледное лицо Пейна, как вспыхнули его серые глаза, как он непроизвольно протянул к ней руки, словно хотел заключить в объятия. По телу пробежала теплая волна, кровь быстрее заструилась по жилам, и Франческа радостно рассмеялась — в который уже раз за день.